Вдох, еще один. Словно легкие сжимают металлические прутья, порой они больно врезаются в сердце и с новой силой раскрывают старую рану. Даже скорее нет, не одну, а много маленьких, едва заметных отверстий, из которых тонкими струйками сочится боль. Странно, все говорят, что время - лечит, а ведь прошел уже целый год. Год, в котором все было так странно и непривычно, и в тоже время совершенно, как прежде. Словно ничего не изменилось, словно не нужно строить мир заново, словно у всех все хорошо. Эйфория победы. Пьянящий голову коктейль счастья. Как бы хотелось наконец почувствовать и на себе его чудотворное действие. Впрочем, Джордж уже пытался утопить свое горе. Огденский огненный виски жег горло, растекался горячими потоками по телу, но не приносил облегчения. Ничто не приносило. В итоге я решил, что возможно стоит послушать мать и написать это письмо, как бы глупо или плохо я себя не чувствовал. Просто написать ему письмо, где бы он ни был.

Ну что же, попробуем. Думаю, ты всегда знал, что из меня не получится прекрасный писатель, но боюсь, что тебе придется смирится. Не то чтобы у тебя был выбор. Это так странно жить без тебя. Странно, люди никогда не замечали мельчайшие детали, которые отличали нас друг от друга, хотя мы, конечно, знали, что не идентичны. Ты был частью меня, моей половиной, лучшей половиной. Сколько бы мы не шутили на эту тему, я, честно говоря, всегда считал, что ты красивее, а еще выше. И это притом, что я старше тебя на восемь минут. Прошел год. Триста шестьдесят пять дней я существовал, ходил полу-мертвый. Да-да, сам знаю, что это до отвращения пессимистично, ты уж прости меня. Я просыпаюсь каждое утро и ожидаю увидеть твою улыбку в ответ на мою ругань и недовольство. Жаворонком всегда был ты.

Мама много плачет, мы все плачем, но она никогда не плакала так сильно, как когда я начал надевать твои свитера. Они видят букву "Ф" вышитую на шерсти и на секунду их сердце замирает, они думают, что ты снова с нами, что ты вернулся, но это всего лишь я. Мы похоронили тебя в свитере "Фордж", а Джинни практически уничтожила мой гредовский свитер своими слезами, но я ее простила. Мама связала новый форджевый свитер для меня, но это все равно не так, как прежде. Не могу сосчитать сколько раз люди забывались и говорили "Фред и Джордж" вместо того, чтобы сказать просто "Джордж". Каждый раз, когда я слышу это, от моего сердца откалывается еще один кусочек, я так привык к тому, чтобы слышать твое имя первым. Я даже подумывал о том, чтобы официально переименовать себя в ФредиДжорджа, просто чтобы перестать скучать по этой фразе. Маме мое предложение не показалось смешным, но ведь она никогда не могла до конца понять наше чувство юмора, да?

Я стараюсь держаться своей комнаты, быть незаметными. Я знаю, что видеть меня - очередное болезненное напоминание о том, что вторая половина исчезла. Я знаю, что это не их вина и даже несмотря на то, что мне невыносимо больно, я стараюсь облегчить жизнь остальным. Они знают, что мне нелегко, что я раскалываюсь, но я не думаю, что они могут по-настоящему понять. Они не знают какого это просыпаться каждое утро и видеть твое изможденное лицо в зеркале, слышать твой хрипловатый голос. Каждый раз, когда я вспоминаю о тебе, я думаю, что почему, если они не могли забрать меня вместо тебя, то почему же просто не забрали обоих. Понимаешь, мне кажется я понял большую тайну близнецов. Мы просто никогда не должны были быть по отдельности. Еще, когда мы были разделены в утробе это было с дальнейшим умыслом на то, что в жизни мы всегда будем рядом. Всегда.

Я знаю, это звучит ужасно. В Норе наблюдается большой дефицит смеха, я пытаюсь шутить, иногда на помощь приходит Рон. Ты не поверишь, он был огромной поддержкой все это время. Он всегда был рядом, чтобы поднять мне настроение, узнать как я себя чувствую, он помогал в магазине. Я живу вместе с мамой и папой, а не в нашей квартире. Там твоя кровать, твои вещи, твоя зубная щетка. Я не могу туда вернуться, я пока не готов. Без Рона магазин бы просто развалился, но он прекрасно справляется, если он видит, что я не в состоянии встать с кровати и начать рабочий день, то он просто открывает магазин сам. Честно говоря, на первых порах я думал, что он взорвет все к чертям, но нет, у нас даже повысилась прибыль. Он даже помогает мне с разработкой новой продукции на летний сезон. У нас не было пополнений с, ну, с того момента, как я потерял тебя.

Недавно Джинни спросила у меня какой торт я хочу ванильный или шоколадный. Честно говоря, я даже не понял о чем она. То есть как мой праздничный торт. Казалось бы, было бы прекрасно иметь что-то совершенно свое, но это не так. Я попросил маму написать на торте и твое имя, она снова заплакала, но согласилась. Иначе было бы не правильно.

Дорого братец, я понимаю, что ты бы не хотел, чтобы я продолжал жить в постоянном состоянии горя и боли. Я обещаю, что я буду стараться, надеюсь, что я смогу вернуться к тому, каким был. Мы не часто говорили это друг другу при жизни, но знай, я люблю тебя. Магическая Британия потеряла замечательного человека, но нашей семье сильно досталось. Мы справляемся так, как можем, стараемся быть сильными. Я ожидаю от тебя самой невероятной шутки, когда я присоединюсь к тебе. У тебя будет масса времени и помощь Мародеров, постарайся не облажаться.

Твоя (лучшая) половина,
Гред.

P.S. Если увидишь там мое ухо, скажи, что по нему я тоже скучаю. Тебе, наверное, стоит попробовать что-нибудь сказать в него, вдруг оно сработает, как божественное удлиняющее ухо. Это было бы невероятно.

Молодому человеку не раз приходилось откладывать перо и вытирать предательски бегущие по щекам слезы. Воспоминания были еще слишком свежие, к тому же со временем они стали только больнее. В момент битвы, тогда, когда Джордж только узнал о смерти брата он не мог до конца осознать, что произошло. Фред выглядел таким умиротворенным, словно он просто заснул, на его губах играла легкая улыбка. Эмоции ударили всем скопом, все и сразу. Боль, отчаяние, тоска, злость, но это были эмоции момента. Яркие, словно вспышка, оставившие свой след, но так и не давшие до конца осознать происходящее. Это осознание пришло намного позже и накопившаяся горечь и боль, наконец нашли свой выход на обычном листе пергамента. Предстоял еще очень долгий путь, бывший гриффиндорец поднялся и убрал сложенное вчетверо письмо в потайной ящик письменного стола. Когда-нибудь он прочтет его снова, когда-нибудь.