Знаете, сегодня такой день, когда на небе только небо и ничего больше. Плотный, синий цвет. Холодный и немного отдает свинцом. Тощий до незаметности и зябкий январь только меняет числа на календаре. Листок за листком. Обрывной. Так отбрасывают от себя нерадивые мысли. Вот только этот зимний месяц слишком устал, ничего не хочет и ждет весну. Настоящую, а не эту шотландскую насмешку. В голове калейдоскоп из если, кабы и чтобы бы было. Но на самом деле это всего лишь легкая полупрозрачная маска, словно слезы, когда они застилают взгляд. Дель всего четырнадцать лет, а она научилась не плакать над письмами, только не надо думать, что она сильная. Самая обычная, слабая, словно хрустальная. Знаете, как легко ее сломать? Но наша девочка ведь волшебница, самая настоящая и она так уверенно применяет «репаро». Склеивает себя заново, берет перо и новый, чистый лист пергамента, незаплаканный. Над своими словами она все еще плачет, хотя бы потому что их никому нельзя видеть, а сердце жжет изнутри этим желанием. Она и отец, словно живут друг без друга, он от нее еще дальше, чем мать. Они, все, кажутся и умрут таким же составом. Какая правильная, вроде бы правильное слово — нуклеатическая, семья. Отец, мать, старший сын и младшая дочка. Самая настоящая сказка. Вот только в сказках почему-то молчат про истинного слизеринца — папочку, матушку, которой слишком плохо дома и детях, которые пытаются научиться жить. Совершенно самостоятельно.
Вечно преследующий бархатистый запах маминых рук. От него свербит в носу, но, конечно, это не слезы. Ведь так? Все же думают, что не плачет. Что не умеет, хотя на деле попросту разучилась. Разучивается. Упорная. Всего лишь несколько строк могут перевернуть мир, словно это снежный шар, а любопытный ребенок решил его резко встряхнуть. Фредерик Селвин был ребенком, который очень любил снежные шары. Не давал расслабиться. Вот и сегодня. Он, как и всегда не_многословен, в своем стиле. Его слова слишком дорогая валюта, а он бережет свое богатство. «Я начну поиски достойной партии.» Всего какие-то пять слов, которые бладжером бьют по голове, застают врасплох, даже несмотря на то, что ждешь их уже, который год. Шальная, будто пьяная мысль о том, что отец заботился о дочке и считал ее слишком юной и не готовой. Извращенное чувство ответственности за благополучие детей, почерневшее золото заботы. В этом весь отец девушки. Все как-то не так, не_до_конца правильно. Адель такая же, у нее все нормально. Она так часто себе повторяет эти слова, что они стали отдавать тыквенным соком.
И вроде привыкла, и вроде бы все, как всегда. Все честно. Лицо спокойно и легкая полуулыбка на пышных губах. Но это словно затянувшаяся простуда, еще долго напоминает о себе. Ей, знаете ли, плевать на то готовы ли вы к выздоровлению или готовы волком выть от ее постоянного присутствия. Как же неудачно встретился на пути перепуганный первокурсник. В голове диафильмом меняются карточки, на них имя и колдография. Но виновник сегодняшнего пробуждения из состояния спокойного, девушке не известен. Ей в общем-то все равно. Его ждет печальный конец. Слизерин такая забавная повесть с обязательно трагичным концом, если конечно, тебе не предоставили роль протагониста, в реальном мире, это был бы враг-номер один. Тон по-прежнему спокойный, видна змеиная школа. Для Адель легче играть. Своя она лишь иногда. Один, два, четыре, семь человек. Не так уж и плохо за четыре года. Светловолосый мальчишка, его почти жалко, а в него летит первый словесный снаряд. Поразительная меткость. Аделаида потом его отыщет и успокоит, угостит засахаренными перьями. Если он ее будет помнить, то просто положит ему на подушку. В конце концов, у нее живая душа, просто нужно почаще разжигать огонь.
